Надсада - Страница 94

– Так я тебе и поверила. Ну, вытерпишь, может быть, с месячишко, а там соберешься – только тебя и видели.

– И правда, сынок, не зарекайся. За оброненное слово ответ надо завсегда держать. Потом будет легче сделать по-своему. Лучше помолчи – мужчина должен умень смолчать, када женщина свою обиду высказыват.

– Это, Данила Афанасьевич, вы очень точно заметили. Запирайся не запирайся, а женщина всегда права, потому что никакая женщина в мире не вынесла столько бед и несчастий, сколько вынесла наша, русская.

– Я против ничего и не имею, – уже улыбался во весь рот Николай. – К стенке вы меня прижали основательно, даже отец на вашей стороне.

– Я на стороне вашей совместной жизни. И мать тако же. Отсюда радость нам. Спокой. А чтоб каки проблемы организовать, дак худые людишки завсегда найдутся. Не доставим им удовольствия испортить нам жись.

– Не доставим… – поддержали в один голос Евдокия с невесткой.

Наклонил в согласии голову и сын.

Женщины ушли в корпус больницы искать главного врача дабы справиться о состоянии здоровья Николая, спросить о дне выписки.

Мужчины остались одни.

– Ты как бы не в себе, Коля, – нарушил молчание Данила. – Думать свою думу, а о чем?

– Что-то во мне не так, а что – не пойму. Началось это раньше, когда еще готовил выставку. Понимаешь, отец: в Сибири все иначе. Вот рушится экономика, поменялись формация, ценности, а люди остались теми же, что были раньше, – открытыми, душевными, честными. Только обнищали материально. Здесь же, в Москве, как в спорте: кто кого перегонит. Вид спорта можно определить как состязание в способах заработать. Любой ценой. И чем проще способ, циничнее, наглее, тем – прибыльнее. Тем больше человек выдвигается вперед, тем больше возвышается над всеми другими. Даже обыкновенный бандит чувствует себя гораздо увереннее, чем любой нормальный человек. Меня вот подрезали средь бела дня. За просто так. Захотели и – подрезали.

– Делом твоим занимаются сурьезные люди и уже вышли на какого-то авторитета по кличке Чемодан.

– Откуда тебе это известно? – повернулся к отцу Николай.

– В Иркутске был у знакомых в неком управлении – они-то и посадили меня на самолет, чтобы я побывал у тебя в больнице.

– Что это за люди?

– Толком и не знаю, но люди государственные, правильные. Был я у их начальника на даче, Иннокентием Федорычем зовут. Вели разговоры обо всем, что происходит в стране. Кстати, благодаря этим людям я нашел вас с матерью. Так что по гроб им обязан. Осенью приедут на выселки, и решил я показать им, где золото.

– Что же заставило тебя поехать к ним?

– Участок у меня отбирают. Племянник Володька отбират. Защиты искал. Думаю, подмогут с участком-то, отстанет Володька. Шибко сурьезные люди-то…

– Владимир, видно, совсем свихнулся на деньгах. Был у меня с ним разговор, так нехорошо мы расстались. На разных языках говорили.

– Вот-вот, именно на разных. И я с ним на разных. Тока ежели миром не уйдет – до худого доживется. Земля та, Коля, обетованная, ключ ко всей присаянской тайге. Нельзя ее трогать. Короче, пакостят одни, а под удар поставлены все люди. Люди-то в чем виноваты, за что их-то приносят в жертву? Во имя какого блага, о котором с утра до ночи талдычит «телек»? И почему мы, простые люди, должны этому верить?

– Не должны – это верно, – соглашался Николай. – Говорили: в коммунистическом обществе будем жить – обманули. Говорили: демократия – это высшая форма сосуществования людей, к которой все должны стремиться, – так же обманули. Мы видим, что принесла людям демократия. Вседозволенность принесла, при которой с человеком можно сделать все что угодно.

– Уже до самой высокой политики договорились, соколики, – раздался голос Людмилы. – Не-эт, мама, одних мужиков наших оставлять никак нельзя – еще не до такого додумаются.

Женщины подошли незаметно и некоторое время прислушивались к разговору отца с сыном.

– А мы их с тобой, Людочка, сейчас свяжем по рукам и ногам и охрану над ними поставим.

– Что другое, а связывать по рукам и ногам вы, женщины, большие мастерицы, – засмеялся Николай.

– Ты Даня, наверное, устал с дороги и поесть хочешь? – спросила Евдокия. – Пойдем на автобус, а молодые пусть остаются – им тоже надо побыть вместе.

– Идите-идите, а то уж слишком много внимания моей персоне, – встал, протягивая руку отцу, Николай.

– Держись молодцом, сынок. Ты – Белов и никогда не забывай об этом.

Глава четвертая

Доверенным лицом у кандидата в мэры Присаянского района Виктора Николаевича Курицина выступил Владимир Белов, который уже на первой неделе предвыборной гонки собрал работный люд «Кедра» и, покручивая на пальце ключи от автомобиля, выждал некоторую паузу, обронил:

– Я не знаю и не хочу знать, что вы все думаете и думаете ли вообще о предстоящих выборах, только хочу предупредить: голосование лично ваше, ваших жен, взрослых детей, родителей и родственников должно быть стопроцентным в пользу означенного кандидата. Ежели, не дай бог, не будет этих ста процентов, я вас всех построю, и, как в армии, рассчитаю на первый-второй, и каждого второго уволю. Без выходного пособия уволю. И уже в поселке не будет вам ни дров, ни каких-либо иных благ – тот же огород по весне будете пахать на корове. Вот так.

И еще сделал некоторую паузу, после которой закончил:

– И не надо обвинять меня в жестокости или еще в чем-то, а надо вместе со мной делать то дело, от которого мы все живем, вот тогда и жизнь станет меняться к лучшему. Ежели же поперек моего дела и моего решения, то не взыщите, уважаемые. Как вы со мной, так и я с вами. В данном случае задача – провести кандидатуру Виктора Николаевича Курицина, который, будучи мэром, будет защищать интересы поселка и предприятия, на котором вы все работаете и от которого в ваши семьи приходит достаток.